Вечером Юся ждала первого гостя. Интересно, он войдет в дверь? Или постучит в окно? Накануне ей позвонили:
— Здравствуйте! В связи с праздниками вы выиграли подарочный сертификат…
Обычно после этих слов Юся нажимала “отбой”, не утруждая себя объяснениями, что это ей неинтересно. Но сейчас она продолжала слушать, словно там, в мобильном пространстве, звучала песня сладкоголосой Сирены.
— …именно вы удостоились чести принять у себя в гостях трех представителей Международного Убежища Знаменитых Авторов, сокращенно МУЗА.
— Что-что? — переспросила Юся. — Вы, наверное, ошиблись номером.
— Вас зовут Юстасия Бусина?
— Да, — ответила Юся, но…
— Тогда слушайте внимательно, — продолжила Сирена. — Завтра, в 21.00 ждите первого гостя, еду не предлагайте, а вот вопросы приготовьте.
— Какие вопросы?
— О творчестве, конечно! Вы же обращались за помощью? Спрашивали, как стать известной писательницей?
— Да-да! Но…
— Радуйтесь, вас услышали!
Юся не помнила, кого и где просила о помощи. Она работала продавцом в книжном магазине. Иногда, в свободную минутку, ходила между стеллажами, смотрела на ровные, разноцветные ряды книг и тихо мечтала, чтобы на корешке однажды увидеть и свое имя. Но ей казалось, что это невозможно. Она здесь, а писатели — там… Юся поднимала голову, где на потолке светились квадратные, треугольные, круглые лампы, взгляд от которых оторвать было невозможно…
— Але, вы слышите меня? — голос в трубке деловито продолжал раздавать инструкции. — Чтобы не смущать гостя, сразу приготовьте удобное кресло, подушечки всякие, а сами ждите на кухне и только в назначенное время входите в комнату, все понятно?
— А кто, кто придет-то? — Юся послушно уточняла детали, уже не удивляясь.
— Этого сказать не могу, скорее всего те, о ком чаще всего думаете.
Юся начала перебирать в памяти писателей, которыми восхищалась. Их было много — целые книжные полки. И назвать кого-то одного, вот так сразу, она не могла. Другой вопрос — кого она хотела бы увидеть… Пока мысль Юси бродила по книжным полками, в трубке послышались гудки. О, боже! Она не успела спросить, как же подготовить вопросы, если неизвестно, кого ждать.
Целый день она ломала голову над этим, бродила по своей маленькой квартире, а потом по парку. По центральной дорожке ноги сами привели ее к памятнику. Золотые буквы на черном мраморе — Лев Толстой. Конечно же, именно он первый придет к ней в гости! Она единственная в классе прочитала “Войну и мир” до конца, а в институте написала курсовую по мемуарам Татьяны Кузьминской, сестры его жены. Да и небрежное “ну, не Толстой!” — первое, что небрежно бросали начинающему писателю. С тех пор она свои рассказы никому не показывала. “Неужели ОН придет к ней, простой и никому неизвестной Юстасии Бусиной?” — подумала она. Нет, правда, ерунда какая-то!
Юся прибралась в квартире, вымыла полы и даже вытерла пыль. Не дай бог, Лев Николаевич подумает, что она лентяйка. Кресел в комнате не было, их заменял удобный диванчик со множеством подушек. Пусть на нем и располагается. Для себя Юся принесла пуфик и поставила напротив. Погасила верхний свет и оставила только декоративную лампу на журнальном столике. Ближе к девяти вечера она отправилась на кухню и все-таки решила заварить чай, на всякий случай.
В квартире было так тихо, что Юся слышала, о чем разговаривали соседи. Но постепенно их разговор заглушил стук сердца. Волнение нарастало, словно барабанная дробь и вот-вот должно было взорваться и рассыпаться фейерверком. И вдруг опять наступила тишина. Юся услышала легкое покашливание. Схватив поднос с чашками, она вошла в комнату. На диване сидел бородатый мужчина в шляпе, положив нога на ногу.
Даже в тусклом свете его силуэт не вызывал сомнения — Лев Николаевич собственной персоной, с длинной окладистой бородой, в белой рубахе до колена.
— А я вас таким и представляла! — вырвалось у Юси то ли от страха, то ли от радости.
— А как же! Я ведь в каждом учебнике по литературе красуюсь, вот под шляпой решил спрятаться, да не вышло, — сказал великий писатель и снял головной убор с широкими полями и, действительно, как на школьной фотографии из учебника, скрестил руки.
— О, да вы шутить любите, Лев Николаевич! А так и не скажешь, — продолжала нести чушь Юся. Глаза писателя под густыми бровями рассмотреть было трудно, а уж улыбку в бороде — тем более.
— Шутить-то я люблю, да только не в книгах, конечно, там все по-серьезному, — голос Льва Николаевича был таким же густым и объемным, как его борода, — даже трагично, я бы сказал…
— Да уж, Анну-то за что так…
Тут глаза Толстого сверкнули, как сигнальные огни, он аж шляпу на пол бросил.
— Надоела мне эта Анна, как горькая редька! — и потряс кулаком в воздухе.
Юся испуганно зажмурилась и выпалила:
— А “Войну и мир” правда восемь раз переписывали?
— Эх! Все равно еще одного раза не хватило…
Юся приоткрыла глаза и увидела, что Лев Николаевич совсем уж как-то сник, она протянула ему чашку чая с лимоном и сахаром. Он молча взял, сделал глоток и вдруг стал куда-то исчезать, будто в помехах старого еще черно-белого телевизора.
— Ой, а шляпу-то! — Юся подняла ее, ощутила мягкую, шершавую ткань и услышала за окном шум вертолета, а спустя пару секунд увидела красные удаляющиеся огоньки. Она посмотрела на свои руки, в них была только чашка. “Бедная Анна!” — подумала Юся, так вот окажешься в руках классика, а он…
На следующий день Юся не находила себе места и подсказок тоже не находила, пока не увидела в подъезде большого черного кота. Он явно забрел сюда совершенно случайно, не было в их подъезде таких котов! Ну конечно же, Михаил Афанасьевич Булгаков! Он вошел тихо, будто материализовался из воздуха. Юся не отрываясь смотрела на худое лицо и пронзительный взгляд, который он, вероятно, подарил Мастеру. Его знаменитый роман “Мастер и Маргарита” Юся прочитала раз пять или шесть, и она знала, что будет читать его бесконечно. Возможно, она не все в нем понимала, но каждый раз находила новые смыслы.
— Как же вам удалось придумать такое, Михаил Афанасьевич? — робко спросила она.
Он молчал. Юсе показалось, что он чуть заметно пожал плечами.
— А Мастер — это вы?
Ответа опять не последовало. Тогда Юся спросила про фильм — понравилась ли ему экранизация “Мастера и Маргариты”? Михаил Афанасьевич устало прикрыл глаза. Они пили чай и молчали. Потом он протянул Юсе портсигар, она покачала головой, Михаил Афанасьевич слегка улыбнулся и медленно растворился. Через минуту Юся услышала порывистый шум ветра и где-то вдалеке — гром. “Чтобы знали, чтобы знали…” — еще долго слышалось в затихающих раскатах…
Кого ждать в последний вечер, Юся даже и предположить не могла. За весь день — ни одной подсказки. На кухне, заваривая чай, она прислушивалась к звукам в комнате, волнения не было, словно оно улетело куда-то на вертолете. Оставалась всего минутка. Юся решила, что пора, когда услышала хрустальный звон. Она вошла в комнату и увидела на диване даму в брючном костюме. Белые волосы собраны в хвост, на лице — маска, черная, одни глаза в лучиках морщин светятся. Дама держала в руках два бокала с красным вином, на коленях у нее лежала толстая книга в гладком переплете, заголовка на обложке не было.
— Я не узнаю вас… в маске, — пролепетала Юся.
Гостья протянула ей бокал и освободила лицо. Звон разбитого стекла и красные брызги быстро привели Юсю в чувство, и она смело посмотрела себе в глаза. Себе, даме уже весьма преклонного возраста. Оказывается, это не так уж и страшно.
— Юстасия Юрьевна? Я… я все-таки стану писательницей?
Дама кивнула и отпила из бокала.
— И какую книгу я напишу?
— А вот это, дорогая, я у тебя пришла спросить. Пора бы уж начать!
— Я не знаю… не знаю, о чем писать, — прошептала Юся.
— Я могу подсказать тебе одну тему, вернее, ты сама ее найдешь, но… есть условие. Если не согласишься, мне придется покинуть Международного Убежища Знаменитых Авторов, увы…
— А что за Убежище? И как туда попадают?
— Мне трудно объяснить, как ни странно… Там тихо, спокойно, у каждого писателя есть домик и сад, и неважно, сколько книг написано — все обласканы, все счастливы. Но как туда попадают, мне неведомо. Там нет времени, нет зависти, нет литературных премий. Есть только пространство. В последнее время мой домик все чаще окутывает туман. И я боюсь, что однажды в нем исчезну, если ты не поторопишься…
— Я бы рада, но не могу, — жалобно ответила Юся.
— Просто пиши — все получится, — сказала Юстасия Юрьевна, — ты ведь даже не пробуешь! Помни — в твоих руках твое и… мое будущее.
— Я поняла, так что надо сделать?
— Придется отказаться от личной жизни. На какое-то время. А потом будет все хорошо, вот увидишь…
Личной жизни у Юси и так не было, так что невелика жертва, подумала она, пытаясь рассмотреть книгу в руках гостьи. В ушах нарастал нестерпимый звон, а глаза застилала легкая белая дымка. Юся зажмурила глаза и снова резко их открыла. На диванчике никого не было, на полу лежала книга, на страницах начали проступать буквы, а на обратной стороне обложки красовался размашистый автограф Юстасии Бусиной.
Рассказ из сборника «Не однажды в городе N».